Клоунада — беспрерывное веселье или кропотливый труд, масштабный творческий процесс?
Георгий ДЕЛИЕВ: «Хочу делать некоммерческие вещи и не думать об окупаемости»
Когда видишь на сцене клоуна в ярких одеяниях и гриме, то кажется, что за кулисами, в реальной жизни, призвание комедийного актера — озорничать, и ему не пристало быть серьезным и следовать каким-либо общепринятым правилам. На самом деле клоунада — не беспрерывное веселье, это кропотливый труд, масштабный творческий процесс. Понять это мне удалось благодаря разговору с Георгием Делиевым, которого раньше я видела только в образах его сценических героев.
Во время проведения нашего интервью Георгий ни разу не попытался меня рассмешить. Сначала мне было даже обидно, что я не удостаиваюсь чести быть обескураженной юмором известного комика лично, но потом все стало на свои места: к вопросам о своем творчестве он относится без издевок и сарказма, которые так часто присутствуют в его постановках и спектаклях. Чтобы создать что-то особенное — нужен профессиональный и ничуть не шуточный подход, даже если это касается комедии.
Георгий, по первому образованию вы — архитектор и с детства очень любили рисование. Почему вы выбрали своим основным видом деятельности клоунаду, а не архитектуру или живопись, например?
Я поработал немного архитектором и эти знания я до сих пор применяю. Я художник-постановщик в некоторых спектаклях и своих клипах, ресторан «Мана-Мана» мы с Сашей Постоленко тоже проектировали, кое-что здесь сделано нашими руками в буквальном смысле.
И пантомимой я увлекся именно когда учился на архитектурном здесь, в Одессе, с 1977 по 1982 годы. К нам приезжали лучшие педагоги со всего мира, поэтому мы, студенты, прошли хорошую школу в жанре физического театра без слов. Мы со своими программами исколесили Советский Союз, Европу, Северную Америку, Азию.
Мы участвовали в первых советских рок-операх: Володя Подгородинский их ставил, Женя Лапейко и Леня Волох писали музыку, а наш коллектив изображал события как балет-миманс. Потом я год работал у Славы Полунина в театре «Лицедеи» и при этом был архитектором в Пятигорске и Кишиневе. А после 1983 года у нас в Одессе сформировалась уже команда студийцев, которые занимались пантомимой, я приехал из Кишинева, у меня тогда как раз родилась дочь Яна, — и начал работать в театре «Маски», который стал основой всего моего дальнейшего творчества.
В театре «Маски» вы и художественный руководитель, и режиссер, и актер...
Еще сценарист некоторых представлений и шоу.
Какую из этих ролей вы любите больше всего?
Больше всего я люблю исполнять спектакли нашего репертуара, хотя я играю и в других театрах антрепризу, у нас и за рубежом. Сегодня у нас вечером будет «Дон Жуан», эта постановка мне очень нравится, она одноактная, на одном дыхании. В этом спектакле много моих идей. Изначально сценарий написал Боря, а я его расширил до девяноста минут, придумал еще двоих персонажей, которые уводят зрителя немного из водевиля в философию. Я раскрыл их психологическую сторону, добавил черного юмора, в нем также присутствует много трюков и неожиданных провокаций для гостей нашего театра. То есть в спектакле «Дон Жуан» есть все атрибуты, идеи и формы театра, которые я люблю.
А в чем заключается уникальность других постановок в «Доме клоунов»?
Все, что мы создаем здесь, в «Доме клоунов», — это не общедоступный репертуар в классическом его понимании
У нас пьесы и спектакли все оригинальные, придуманы только для наших актеров, и больше нигде мы их не показываем. Даже пьеса «Одесский подкидыш», которую изначально Гарик Голубенко писал для Романа Карцева и Яна Левинзона, двух моих любимых актеров, исполняется только в нашем театре. Почему Гарик отдал сценарий нам — не знаю...
Единственное исключение — есть у нас моноспектакль с Борисом Барским, который играет «Дикаря», это очень нашумевшая пьеса, ее показывают по всему миру, и в ней — не наш оригинальный сценарный материал.
Все остальное — наше: это эксцентрические, сюрреалистические, сатирические, эротические комедии, комедии в стиле физического театра, абсурда. То есть у нас присутствуют все жанры комедийного искусства. Плюс мы умеем дополнять наше творчество сопутствующими талантами: акробатика, хореография, степ, вокал, выполняем различные трюки (к сожалению, не так мастерски, как тридцать лет назад, но многое еще можем).
«Дом клоунов» в данном случае выступает как арт-хозяин, мы привлекаем к себе разных творческих людей, поскольку мы очень свободные, независимые и открытые
Недавно у вас в театре состоялась премьера пьесы «Посланец народом». Почему вы впустили в «Дом клоунов» другого режиссера, Бату Недича?
Бата — мой хороший товарищ, мы встречались часто в Киеве, он тогда снимал телепередачу «Золотой гусак». Потом мы были вместе на одном эфире у Миши Бейзермана. Через некоторое время он приехал в Одессу, сказал, что хочет теперь здесь снимать и ставить пьесы, рассказал о своей идее. Я предложил делать спектакль у нас. Мы встретились — я, Бата и Боря Барский — и сразу договорились о том, как и что будет.
«Дом клоунов» в данном случае выступает как арт-хозяин, мы привлекаем к себе разных творческих людей, поскольку мы очень свободные, независимые и открытые; организационно у нас все очень просто — мы сами себя кормим. Из-за этого, конечно, бывает иногда непросто в плане окупаемости спектаклей, потому что хочется делать и некоммерческие вещи.
Спектакль «Посланец народом» я считаю некоммерческим, так как в нем задействовано огромное количество актеров, а это очень затратно. С точки зрения творчества это очень интересная работа: яркая и интересная постановка, самобытная и необычная. Думаю, зритель полюбит этот спектакль.
В «Посланце народом» играют и актеры вашей труппы, и актеры Русского драматического театра. Такой опыт был впервые на вашей сцене?
Нет. В моих спектаклях работали актеры Русского драматического. Например, Ира Токарчук долгие годы играла у нас в театре, Валера Швец исполнял роль Орфея в первой версии «Орфея и Эвридики»; Леша Агопян, актер кино, играет у нас практически во всех спектаклях: когда меня нет — исполняет мои роли, еще у него есть лично свои роли. И мы всегда предлагаем артистам перейти к нам — у нас хорошо творцам.
Еще с нами работают Вадик Набоков, который играет главную роль в «Посланце народом», Таня Иванова — они из «Деревни дураков». Олег Савченко, Яна Делиева — у нас в «Оранжевом настроении», то есть были и будут задействованы актеры из многих других театров и кино.
В нашей труппе не так уж много актеров, поэтому мы кооперируемся с другими, тем более что мы одновременно занимаемся многими проектами. Иногда я физически не успеваю участвовать во всем: мы могли бы выпустить раньше стендап-мюзикл «Город, который я вижу во сне», но я был занят как режиссер в постановке «Особенности национального секса» с командой «Уездного города».
Когда ставился «Посланец народом», мы с Борей Барских и Натальей Бузько были заняты в постановке «Город, который я вижу во сне», который мы повезли в США (там продюсер американский, а режиссер — Павел Ивлюшкин).
В 2005-2006 годах мы возобновили съемки «Маски-шоу», но на тот момент телеканалы уже начали работать по новым стандартам, появились форматы для телевизионных шоу, и мы не попали ни в один из них. Мы выпали из этой обоймы
Не могу не вспомнить о временах, когда комедийная труппа «Маски» на телеэкранах была причиной улыбок миллионов зрителей. Почему прекратились съемки?
Самые грандиозные наши выпуски были в 1997 году — «Маски в партизанском отряде», «Маски на диком Востоке», «Маски на необитаемом острове». Снимали все в Крыму, были два месяца в экспедиции, все сделали очень быстро — по двенадцать часов в день работали. Следующий сезон был в 1998 году, он выходил на ОРТ (Первый канал), — это «Маски в поезде», «Маски в тюрьме». Потом в 2005-2006 годах после большого перерыва мы опять возобновили съемки для ТНТ, но на тот момент телеканалы уже начали работать по новым стандартам, появились форматы для телевизионных шоу, и мы не попали ни в один из них, нас не знали, куда отнести. Хотя рейтинги были у нас колоссальные. К тому же телеканалы начали производить сами комедийные продукты за меньшие деньги, поэтому мы выпали из этой обоймы.
Для «Маски-шоу» в 1999 году было предложение от иностранных телеканалов в Германии и Великобритании, мы даже написали сценарий «Маски в Швейцарии на снежном курорте» для немцев, очень смешной, готовились снимать пилотный проект. Я должен был снимать здесь, в Одессе, а натуру, горы — в Швейцарии, и монтировать в Германии. Был даже подписан контракт, но в последний момент все сорвалось по непонятным причинам.
Как так символично случилось, что сын Чарли Чаплина стал другом «Дома клоунов»?
С Юджином мы познакомились в Будапеште. У «Масок» были там гастроли, и нас смотрели мэтры — всем понравилось наше представление. Я рассказал ему о фестивале «Комедиана» и пригласил его в гости, он приезжал к нам уже третий раз в этом году.
Он гениальный звукорежиссер, записывал самые крутые альбомы «Rolling Stones», «Queen», Мика Джаггера, Дэвида Боуи. Мне с ним очень интересно, он многое знает о мире рока. Во время нашей последней встречи я его расспрашивал о «Богемской рапсодии», и он рассказал мне, что это гиперполиткорректный фильм, в котором максимально все смягчено. Но Юджин уже давно не занимается музыкой, его студия стала музеем. Сейчас он ездит по клоунским фестивалям всего мира как член жюри, некоторые организовывает сам. Также мне было интересно узнать о его отце — Чарли Чаплине, и он с большой теплотой и любовью о нем отзывается.
Сейчас у меня есть сценарий, я хочу найти молодые таланты, которые бы сыграли наши роли — актеров «Маски-шоу», а мы бы играли возрастные роли
Но я в детстве смотрела «Маски-шоу» по украинским каналам. С ними нельзя было продолжить сотрудничество?
Да, показывали. Выкупали у нас. «Интер», «ICTV», «1+1», «Новый канал» транслировали шоу. Но сорвалось и там несколько сделок, и мы получили это помещение, в котором сейчас находится наш театр. Мы год ремонтировали здесь все — искали спонсоров, сами вкладывались. И мы с труппой уже начали составлять репертуар.
Сейчас у меня есть сценарий, я хочу найти молодые таланты, которые бы сыграли наши роли — актеров «Маски-шоу», а мы бы играли возрастные роли, но тоже присутствовали в кадре. У меня есть идея делать съемки на основании тех сюжетов, которые были в девяностых. То есть если какая-то компания будет готова рассматривать такой проект, то я тут же достану из портфеля свои записи и скажу: «Ну что, хотите песен? Есть у нас. Поехали!» (смеется - прим. ред.).
Есть уже несколько предложений, но многих пугает бюджет. А я хочу делать сложные постановочные фильмы с трюками, компьютерной графикой, большим количеством объектов и всего прочего.
Георгий, а есть у вас планы начать ставить или снимать так называемые «серьезные вещи» — о жизни без юмора?
Да, есть такие мысли. И я уже снял криминальную драму «Синие как море глаза» с медийными актерами и короткометражную психологическую драму «Редкий дождь». В театре у нас есть сюрреалистический спектакль «Ночная симфония» — в нем есть много трагических пугающих вещей, детям смотреть не рекомендую, потому что они все за чистую монету принимают.
Еще я хочу поставить драму в чистом виде. Например, пьесу «Носороги» Эжена Ионеско: она была написана шестьдесят лет назад в жанре абсурда, но актуальна и по сей день, и сейчас ее можно рассматривать как остросатирическую драму. Но там большое количество персонажей… И если я буду ее ставить, то все равно в ней будут присутствовать и элементы комедии.
И в кино я часто исполняю драматические роли, хотя комедию очень люблю. Из последнего — фильм «Донбасс», он хотя и считается трагикомедией, но на Каннском фестивале, когда мы его представляли, люди от ужаса задерживали дыхание, никто даже не пикнул. До этого был сериал «Сувенир из Одессы», я там тоже в достаточно серьезном образе ювелира Рахумовского.
Я люблю спектакль «Чу» Полунина — про трех клоунов, которые живут на чердаке. Данная постановка очень сложна, только установка декораций занимает неделю. Мы играем его редко — не больше одного в день
Я наслышана о вашей большой дружбе с Вячеславом Полуниным. Какие проекты вы делали и делаете вместе?
На самом деле — не мы с ним вместе делаем, а я принимаю участие в его проектах. Потому что он очень четко преследует свои цели, ему в голову приходят гениальные мысли, и он сам находит нужных людей, чтобы все это превратить в реальность, у него великолепная интуиция. Я считаю его профессионалом высокого класса. И меня он тоже сам находит. Я играл у него в «сНежном шоу» главную роль Желтого клоуна, но сейчас не так часто могу выезжать, поэтому играю только Зеленого.
Также я играл у Славы в его грандиозном странном сюрреалистическом спектакле «Диаболо» — про клоуна и дьявола. Мы вместе играли его месяц на одной площадке в Израиле, репетировали в Париже. Режиссировали постановку три человека: Слава Полунин, Виктор Крамер, тоже мой хороший друг, питерский режиссер мировой величины, который ставит и оперы, и балеты, и спектакли; и Терри Гиллиам, британский кинорежиссер, сценарист, один из основоположников и участников «Монти Пайтона», который снял «Страх и ненависть в Лас-Вегасе», «Бразилия», «Король-рыбак», «Воображариум доктора Парнаса», «12 обезьян» и т.д.
Но больше всего я люблю спектакль «Чу» — про трех клоунов, которые живут на чердаке. Это прообразы трио Фрателлини, которых исполняют Слава Полунин, Коля Терентьев и я. Данная постановка очень сложна, только установка декораций занимает неделю. Спектакль рассчитан всего на двести человек, то есть он не такой рентабельный, как «сНежное шоу», и он очень труден физически, психологически для исполнения, поэтому мы играем его редко — не больше одного в день и не больше пяти в неделю.
Кроме того, Слава еще делает уличные цветные карнавалы, в которых я принимал участие, — это хэппенинги или флешмобы, как сейчас модно говорить, с участием большого количества людей со всего мира — музыкантов, художников, клоунов. Еще я был практически на всех фестивалях «Всемирного конгресса дураков» Славы и в его фантастическом поместье «Желтая мельница» в Париже.
Стыдно признаться, но до интервью я не знала о том, что у Георгия Делиева проходят персональные выставки картин. Что особенного вы находите для себя в этом жанре творчества?
Живопись не требует работы с людьми, здесь я завишу только от себя. Дома на третьем этаже я могу уединиться и порисовать — это как вид досуга, но при этом мои картины продаются, а значит, это тоже работа. Иногда я беру акварель с собой на гастроли — она много места не занимает. Я делаю натюрморты, пейзажи и портреты. На портреты у меня есть большое количество заказов.
Вы продаете картины только в Одессе?
Нет, не только. Были выставки и за рубежом, но они неформальные, я просто брал с собой картины и показывал их в театрах после выступлений. Например, в Китае, Венеции, Франции, Мексике. Это такая небольшая арт-зона «для своих» — я не приглашаю на такие презентации журналистов, не делаю торжественных открытий. Крупные выставки я делал только по Украине, практически во всех городах — Одесса, Киев, Харьков, Запорожье, Винница, Ровно.
Еще в вашей жизни особое место занимает музыка. Но последний альбом вышел еще в 2010 году. Есть какие-то планы относительно музыкального творчества, которые ждут своей реализации?
Да. Просто сейчас через диски не реализуешь их. Нужно делать музыку и распространять ее по-другому, у меня пока нет времени в это вникнуть. У меня есть множество музыкальных замыслов. Я хочу сделать новый проект с супругой Катей — комедийный мини-сериал: взрослый или даже старый мужик и молодая девушка пытаются что-то создавать вместе, и постоянно возникают ссоры; и все это на основе музыки. Такая полная дурь с дуэтными песнями.
Катя уже поет на моих концертах, некоторые песни я для нее написал. Поэтому отдельно клипы тоже будем выпускать.
То, что снято в кино, — это уже снято, и все, а на живой сцене спектакль меняется от раза к разу, он всегда находится в динамике
Театр, кино, живопись, музыка — все это относится к арт-процессу. Но есть ли линия размежевания для ваших личных творческих способностей в этих сферах: например, в театре вы что-то делаете, а в кино не решаетесь или не хотите делать то же самое?
Театр от кино очень отличается, там разные законы. В кино зритель видит все через объектив оператора, там зритель может перемещаться в любую точку пространства из-за большого количества задействованных для съемок объектов, да еще и в любое время может попасть. В кино все более достоверно. А сцена — это всегда условность и непрерывность, в театре эмоциональное воздействие на зрителя более глубокое.
Чтобы создать определенное впечатление на экране — нужно делать крупные планы, расставлять правильно акценты, добавлять спецэффекты, а в театре иногда бывает достаточно одного актера, чтобы найти контакт с человеком, сидящим в зале и отстраненно размышляющим о чем-то своем. То, что снято в кино, — это уже снято, и все, а на живой сцене спектакль меняется от раза к разу, он всегда находится в динамике.
*Поэтому постановка в театре и в кино принципиально отличается: не всегда театральные режиссеры умеют хорошо снимать кино, и наоборот. Так же и актеры, которые никогда не снимались в кино, — им приходится переучиваться, потому что в фильмах не должно быть преувеличения, нужна достоверность. А киноактерам бывает сложно принимать участие в антрепризах, потому что в театре зрители должны видеть актера от первого до последнего ряда: слышать, видеть и понимать его речь и игру.
Например, когда я снимал фильм «Одесский подкидыш», то я поставил задачу и себе, и актерам труппы — «не играть», перебарывая себя. Некоторым было сложно это сделать, но в итоге у нас все получилось.
Я читала в одном из ваших интервью, что вы давно могли бы жить в Нью-Йорке. Что вас связывает с этим городом?
Мне хотелось там жить. Я даже пытался получить вид на жительство. Но мои приоритеты находятся в Одессе — театр «Маски», «Дом клоунов», и это сыграло решающую роль в непринятии такого решения. Вот если бы все «Маски» переехали в Нью-Йорк…(смеется - прим. ред.).
